ЧТО ТАКОЕ «ОРАНЖЕВАЯ КУЛЬТУРА»
Неужели хамские выкрики
попсы — это все, что может предложить Россия
Украине?
Оксана ЗАБУЖКО —
популярнейшая украинская поэтесса,
писательница, автор публицистических эссе. Ее
произведения возглавляют рейтинги современной
украинской литературы. Будучи переводчиком
некоторых из них, я попросила Оксану на этот раз
«перевести на русский» то, что происходит
сегодня в Украине.
 —
Оксана, каковы, по-твоему, культурные корни
«оранжевой революции»?
— Вообще-то такие
грандиозные тектонические процессы на каком-то
одном уровне, да еще изнутри, понять не получится
— слишком велик масштаб.
Через киевский Майдан
прошли миллионы людей, а локальные «майданы» все
еще продолжают клокотать по всей стране.
Историкам, социологам, психологам, культурологам
хватит работы на долгие годы, а уж писателям так
просто повезло сверх всякой меры — такой
сверхмощный взрыв человеческого материала
выпадает раз в столетие (в Украине в последний
раз — в 1918-м).
В качестве ближайшей,
самой «узнаваемой» аналогии сейчас чаще всего
вспоминают Прагу 1989-го (поляки, впрочем, еще и
Варшаву 1980-го, а немцы — падение Берлинской
стены), но, по-моему, как и любое другое, это
сравнение тоже чуток «прихрамывает». То есть по
всем признакам — несомненно очередная
«восточноевропейская бархатная» (за
демократическую форму правления, против
авторитарной) с цветами, песнями и общим
нравственным пафосом, совпадающим с той же
Прагой-1989 даже на уровне лозунгов («Любовь и
правда победят»). Но есть и еще одно важное
обстоятельство: именно в эту осень окончательно
завершился 13-летний процесс консолидации
украинской политической нации. Изменилось не
только массовое сознание, но и массовая
энергетика. Уникальная — все метафоры блекнут! —
атмосфера «свободы, равенства, братства» на
улицах столицы, слезы на глазах от нежности ко
всем и каждому, слияние в оранжевой эйфории
полесских фермеров, львовских и харьковских
студентов, запорожских металлургов, киевских
бизнесменов... И при этом, что очень важно, еще и
окончательная духовная ассимиляция — как бы
переплавка в общем национальном горниле —
этнических русских, евреев, венгров. Ключевую
фразу этих недель — «Я горжусь тем, что я
украинец» — впервые доводилось слышать от
разных людей безотносительно к их этническому
происхождению, понятие «украинец» наконец-то
стало из паспортного гражданско-политическим.
— Вероятно, можно
увидеть корни происходящего в прошлом Украины…
— Культуры просто
так не умирают — а может, и вообще не умирают
никогда? Все-таки еще двести с лишним лет назад
гетманов у нас выбирали, и очень сильно
подозреваю, что, не будь в культурном «геноме»
украинцев этого (очень шевченковского!) ощущения
«неправедности» всякой неизбранной,
«назначаемой сверху» власти, то одних только 13
лет гражданского общества для становления
украинской демократии могло бы, пожалуй, и не
хватить…
А если попроще, то в
течение последнего года в Украине окончательно
оформился давно зревший исподволь
цивилизационный разрыв между обществом и
властью. Постсоветская власть попросту треснула
на теле Украины по всем швам, как на выросшем
молодом человеке истрепавшийся подростковый
костюмчик. Не исключено, что наконец-то настал
«не календарный», как выражалась Ахматова, а
настоящий — духовный, или, если угодно,
метафизический — конец СССР.
— Как и почему
украинская интеллигенция — писатели, деятели
культуры — участвует (или не участвует) в
«оранжевом движении»?
— Во-первых,
революция на то и революция, что в ней тем или
иным образом участвуют ВСЕ, от мала до велика, —
от моего соседа-таксиста, который после смены
бесплатно развозил людей с митинга по домам, до
директора моего любимого японского ресторана,
ежевечерне отправлявшего в палаточный городок
машину бесплатных суши, и не менее нежно мной
любимых Олега Скрипки и Марийки Бурмаки,
непонятно как не сорвавших голос многочасовыми
бесплатными концертами на ветру и морозе.
Во-вторых, главным двигателем «оранжевой
революции», как и положено «по учебнику»,
оказалось именно «третье сословие», то бишь
украинский средний класс, — и, разумеется,
интеллигенция в том числе. Она-то начала
сопротивление куда как задолго до 21 ноября — и
самиздат возродила (в виде распечаток из
интернета и самопально изготовленных листовок),
когда по всем телеканалам, кроме 5-го и ТРК «Эра»,
еще валом валила вполне советской стилистики
пропаганда (Янукович — «крепкий мужик» и
замечательный премьер, Ющенко — подлый агент
американского империализма, с ножом в зубах и
свастикой на лбу), да и сам интернет качественно
ох как изменился…
— Для нас он стал
одним из важнейших источников информации о
событиях в Украине...
— Вообще о роли
интернета в этой революции когда-нибудь будут
написаны диссертации, настолько важна оказалась
эта «зона свободы». А десятки тысяч инженеров,
журналистов, студентов, записывающихся в
наблюдатели? А тысячи часов любительских видео,
на которых по всей стране люди с риском если не
для себя, то для камеры фиксировали неисчислимые
«страхи и ужасы» этих выборов? Не живя в Украине,
наверное, трудно представить, до какой степени
победа Ющенко «не принадлежит ему» и только в
малой степени может быть отнесена на счет его
штабов (по моим «наблюдениям постороннего», дело
там по многим параметрам обстояло отнюдь не
блестяще!). Люди потому и вышли на улицы, что
победу украли не у Ющенко, а у них, у всех нас, это
нас обманули (в том числе, как терпеливо
объясняли «оранжевые» ошарашенным
«бело-голубым» десантникам, и сторонников
Януковича: «Ведь вы так и не знаете, сколько вас
на самом деле!»). Просто Ющенко сумел стать
символом, объединившим и консолидировавшим
нацию по той же модели, что Гавел чехов в 1989-м, а
Иоанн Павел ІІ поляков в 1980-м: он представляет
редкий (возможно, только вот на таких переломных
этапах истории и успешный!) тип морального
политика. Это-то и оказалось самым важным — и
самым востребованным.
Еще перед первым туром
Янукович, выступая в Донбассе на каком-то
очередном «хозпартактиве», выкрикнул фразу,
ставшую крылатой: «Я верю, что сильных и здоровых
людей у нас больше, чем этих козлов, которые
постоянно мешают нам жить!». Меня тогда ужаснули
даже не «козлы», а апелляция к «сильным и
здоровым» — прямая цитата из речей Гитлера 1933
года. Но вот теперь, после двух месяцев
«сопротивления козлов» и потрясших мир трех
недель майдана, поневоле думается: а ведь прав
был мужик! — если иметь в виду «сильных и
здоровых» не телом, а духом, то их, как выяснилось,
у нас и впрямь неимоверно много! С учетом того,
как долго растлевали власти украинское общество,
оно оказалось на удивление нравственно здоровым.
И, разумеется, вся интеллигенция, тихо
задыхавшаяся в сгущавшейся атмосфере лжи и
продажности, в эту осень выкарабкалась из своих
«экологических ниш» и пошла по-партизански
«спасать Родину» — кто как умел.
— Как ты
прокомментируешь письмо группы украинских
писателей, опубликованное еще накануне выборов,
где говорилось, что русский язык — это «язык
попсы и блатняка»?
— Вряд ли россияне
представляют себе, до какой стадии «блатного»
разложения дошел сегодня в Украине русский язык,
коим наша обанкротившаяся политическая элита (за
редкими исключениями) владеет в объеме не более
500 слов (украинским, боюсь, в еще меньшем!), причем
половина из них — это феня, арго и мат. Это уже
даже не советский дискурс — в том хоть синтаксис
сохранялся! Провластный же «единый кандидат» г-н
Янукович был неоднократно замечен СМИ в крайне
непринужденном изъяснении матом прямо в ходе
встреч с избирателями во время кампании. Даже во
время «теледебатов» (на которых зачитывался
заранее заготовленный текст!) он умудрился,
перейдя в заключительном слове на русский, за
пять «русскоязычных» минут несколько раз
сорваться — прозвучало (быстренько, впрочем,
сдавленное мычанием!) «без балды» и еще несколько
перлов.
А теперь о письме, о
котором ты вспомнила. Писем в поддержку
демократии были десятки, если не сотни, — я лично
подписала штук пять, в том числе «от творческой
интеллигенции» (то самое «звездное», собравшее
около 500 подписей) и «от интеллектуального
сообщества» (то, которое вслед за нами,
украинцами, стали подписывать и иностранцы —
среди них Ноам Хомский и ряд других выдающихся
умов современной цивилизации). Со своим
отдельным «Письмом 12 аполитичных литераторов»
выступила и литературная группа Ю. Андруховича.
Оно было обращено к своей
читательской аудитории — молодежной,
студенческой — и выдержано в привычном для них
«постмодернистском» формате. По стилю, языку,
эксцентрично-стебной композиции оно больше
походило на литературное произведение, чем на
политическое заявление. Среди множества ярких
инвектив по адресу «премьер-министра», пишущего
свою должность в анкете с двумя ошибками, там
была и такая фраза: собирается, мол, «сделать язык
попсы и блатняка вторым государственным».
Между прочим, интересное
филологическое наблюдение моей
интеллигентнейшей старушки-матери, в эту осень
впервые в жизни научившейся говорить, чуть речь
заходила о действиях властей, на приблатненном
жаргоне: «Господи, какой ужас, — спохватилась она
однажды, перебив сама себя на каком-то
полулагерном выражении: — Он ведь таки,
получается, ввел второй государственный язык!».
— То есть в сознании
образованного украинца словосочетание «русский
язык» ассоциируется с блатным жаргоном, а через
него — с ненавистной постсоветской системой?
— Сам-то по себе язык
— нет, конечно, абсолютное большинство украинцев
им прекрасно владеет, а почти для трети населения
он вообще родной… А вот русский как язык
украинской власти — безусловно! И вот когда на
эту хлесткую метафору невинной группы
провинциальных литераторов с грохотом
обрушилась вся российская пропагандистская
машина и они побрели по
второму-третьему-четвертому кругу объясняться и
оправдываться, вот тут меня обуял подлинный ужас,
чувство надвигающегося оруэлловского мрака. И
было очень стыдно и горько за некоторых
замечательных деятелей русской культуры,
подхвативших все это «политтехнологическое»
кликушество, в особенности же больно за автора с
детства обожаемых фильмов, когда-то в советские
времена как раз помогавших распрямиться — и не
идти туда, куда гонит строем конвой по окрику
пьяного начальства.
Эти люди не понимают, что в
данном случае как раз не искушенные в публичных
жестах прикарпатские мальчишки выступили в
защиту именно русского языка и русской культуры
— то есть тех ценностей, которые и сделали ее
мировой! Но почему те же Ноам Хомский или Жерар
Депардье могут без особого труда разобраться в
украинских событиях, а Марк Захаров выступает
рядовым служащим оруэлловского «министерства
правды»? Что вообще происходит с русской
интеллигенцией — где ЕЕ письма к нам в эти дни?
Да, огромное спасибо Юрию
Шевчуку, приехавшему и спевшему на майдане,
спасибо московским ребятам, стоявшим там с
российским триколором, и многим-многим
россиянам, писавшим и звонившим в Киев с тем же, с
чем обращался к нам в эти недели весь мир:
держитесь, мы с вами! Но русские писатели,
интеллектуалы, режиссеры, актеры — почему мы их
не слышим? Неужели хамские выкрики российской
гастрольной попсы да еще скучные личики пацанят
из «Фабрики звезд», привезенных в Киев в качестве
массовки на нелепую и провалившуюся
«альтернативную» акцию, — «это все, что
останется» нам, как пел на майдане Шевчук?
Елена МАРИНИЧЕВА
20.12.2004
|
